Галерея «Оренбургский пуховый платок» находится в центре Оренбурга, руководит ею сотрудник Музея изобразительных искусств Ирина Бушухина. Она одна из тех, кто лично знал старейших мастериц Блинову и Федорову, поддерживает теплые отношения с потомственными пуховязальщицами Шафиковыми и Абдуллиными-Масалимовыми, пишет книги, увлекает историей промысла детей, устраивает акции для горожан.

Сейчас в музейном собрании 300 предметов, самый старый — конца ХШХ — начала ХХ столетия. Промыслу 250 лет, но на протяжении веков никто и помыслить не мог о платке как о музейном экспонате. Для одних женщин платок был утилитарной вещью, теплым или нарядным головным убором, для других – скромной подработкой.

В Оренбуржье спицами владеют многие, платками ради приработка занимаются медсестры, юристы, кандидаты технических наук, актрисы, геологи. Так повелось с конца ХVIII века, когда исследователь края Петр Рычков обратил внимание на роскошный пух местных коз и опубликовал две работы — «Опыт о козьей шерсти» и «Дополнение о козьей шерсти». Местные жительницы поняли, какие возможности открывают козы, что пасутся на горных пастбищах, так и возникло увлечение пуховязанием.

К середине ХIХ столетия сформировался промысел, в 1851 году он уже был представлен на международной выставке в Лондоне.

В те времена об этом товаре узнавали в основном на крупных ярмарках. Оттуда разнеслась слава о купчихе Дарье Кретовой из станицы Верхнеозерная, сделавшей на «паутинках» состояние, разнеслась по миру и до сих пор не дает вязальщицам покоя.

В 1891 году избу Дарьи выбрал для ночлега цесаревич Николай во время путешествия по Уралу. Оренбургское казачье войско демонстрировало виртуозное владение шашками, а бабы устроили шоу с пуховыми платками: одна эффектно доставала «паутинку» из стаканчика, другая кидала платок под ноги императорскому наследнику, словно ковер... Кретова превзошла земляков: всю избу сделала белой — «паутинки» висели на окнах, как занавеси, лежали на кроватях вместо покрывал. Дорога от дома до храма, где совершался молебен в честь цесаревича, тоже устлали платками, словно пушистым снегом... Николай был так растроган, что подарил купчихе перстень с бриллиантом.

В ХХ веке толстые пуховые шали продолжали носить для тепла,

в том числе мужчины. Например, Станиславский, по свидетельству Мариенгофа, однажды приехал в МХТ в оренбургском платке, повязанном поверх меховой шапки. Утонченные барышни любили дополнить «паутинкой» изящную шляпку. Платок можно встретить в описании женских костюмов у Алексея Толстого, Марка Алданова, Надежды Тэффи. У Бунина в «Темных аллеях» героиня «накинула на волосы вязаный оренбургский платок».

В советский период оренбургский платок — это теплая толстая шаль, а не тончайшая ажурная «паутинка». В пуховый платок заворачивали малышей, в него кутались колхозницы и передовики производства.

Пуховязание возникло как русский казачий промысел, который иногда называли вдовьим. Казаки погибали — женщины зарабатывали на платках и растили детей. К слову, и мать Виктора Черномырдина, уроженца станицы Черный Отрог, пятерых детей подняла на платках — зарплаты мужа-шофера не хватало. Виктор Степанович спустя годы вспоминал, как долгими зимними вечерами вся семья обрабатывала козий пух и одевалась-обувалась исключительно за счет продажи платков. Считалось, что вязание — занятие исключительно женское. НО, по легенде, самый большой оренбургский платок изготовил мужчина, дядя прославленной мастерицы из села Желтое Ольги Федоровой — регент Ермолай Степанович. В его семье вязали все.

В 1939 году была создана промысловая артель им. Парижской коммуны, в 1960-м преобразованная в фабрику оренбургских пуховых платков, в 1955-м их связали 99 тысяч, спустя пять лет — уже 225 тысяч. Технологии совершенствовали, трудоемкие процессы механизировали, производительность труда росла. При этом надомниц не становилось меньше, напротив, именно они и 30 периферийных артелей сформировали в 1960 году Комбинат оренбургских пуховых платков.

Так и существовали долгие годы фабрика и комбинат. Фабрика выпускала дешевые платки машинного производства, комбинат — более изысканные и дорогие, ручной вязки. Оренбурженки на концерте Зыкиной сидели с «паутинками» на плечах: в ее исполнении песни на стихи Виктора Бокова вся страна запомнила слова «ты накинь, дорогая, на плечи, оренбургский пуховый платок». Это он однажды отправил из Оренбурга своей матери бандероль с пуховым платком. Слова сложились в устойчивое выражение.

Президент благотворительного фонда «Евразия» Игорь Храмов, немало сил прилагающий для сохранения оренбургского бренда, на выставке в Нью-Йорке встретил женщину в роскошной, большого размера «паутинке». Было видно, что, скорее всего, она старинная. Оказалось, дама — дочь покойного поэта Бокова.

Антикварный платок — вещь особая, тактильные ощущения в данном случае самые верные. Главное – вес, сегодня платок даже ручной вязки раза в два тяжелее своего прародителя.

В 1913 году «Оренбургская газета» охарактеризовала «самый дорогой оренбургский платок» так: «пятидесятирублевый платок должен быть выполнен из чистого пуха без примеси шелка или бумаги, связанный в 1000 или 1100 петель, 5–6 аршин в квадрат [3,5–4 м], диагонально взятый с угла на угол, может быть пропущен в кольцо и должен весить не более 20–22 золотников [80 граммов]. Цвет пуха серый или белый, особенно ценятся в сером более темные цвета, а в белом — чисто белые, крем идет уже во второй сорт. Цвет хорошего, дорогого платка должен быть одинаков, ровен, без малейшего оттенка. На изготовление его нужно не менее 8–10 месяцев. Встретить теперь в продаже чисто пуховый платок трудно, даже, пожалуй, нельзя, можно иметь только на заказ».

С тех пор основные технические характеристики классического оренбургского платка не изменились.

В 1958 году на Всемирной выставке в Брюсселе платок завоевал серебряную медаль. Мастерицы умели вязать портрет Ленина, изображение крейсера «Аврора», лозунг «Слава КПСС!», их награждали орденами, медалями. В 1990-е годы производства на местах стали закрывать, чтобы сохранить навыки, учили вязать старшеклассниц Желтинской школы, единственной в области, где изучают пуховязание. Но может ли это спасти промысел?

В крупнейших музеях — Русском, историческом — хранятся самые изысканные творения пуховязальщиц. Когда-то молодая, очень талантливая мастерица Ольга Федорова возродила забытое с ХIХ века кропотливое двухцветное вязание. Первая бело-серая «паутинка» хранится в Русском музее. Федорова же придумала для орнамента элемент «елочки», который потом использовала фабрика. А в 1970-е годы «паутинка» стала еще более ажурной.

В 1980-е начали экспериментировать — вязать цветные оренбургские платки. Это японцы сделали большой заказ на них. Тогда же мастерицы комбината стали создавать косынки, затем палантины. Платок вязать дольше, сложнее, чем косынку или палантин.

Перестройка едва не уничтожила уникальный промысел. Комбинат на несколько лет прекратил существование, а на фабрике стали выпускать чулочно-носочные изделия. Хотя станки не выключали, занимались проблемами акционирования, сдачи площадей в аренду, повышения мощностей, приобретения суперсовременного оборудования, использования более дешевой импортной пряжи и ПУХА... Время было тяжелейшее. Некоторые промыслы просто исчезли, но фабрика выстояла. Платок сохранился, хотя и не в классическом виде, теперь он из китайского пуха, итальянских ниток.

Но настоящую, классическую «паутинку» исторического русско-татарского центра пуховязания еще создают. Так, в прославленной семье Абдуллиных-Масалимовых вяжет уже пятое поколение женщин, здесь с 6–7 лет подключаются к семейному делу. Со времени зарождения промысла татарки славились тем, что хорошо пряли, но вязали всегда русские. В советскую эпоху многие из них уехали в город, и теперь среди вязальщиц, пожалуй, больше татарок. Неизменным осталось главное: в «паутинке» по-прежнему нет изнаночных петель, только лицевые и накиды. А композиция состоит из трех частей: середина — один-пять ромбов или сплошной узор, решетка и кайма. Обычно на один платок уходит одна-две недели.

Для мастериц вязание — отдых. Зимой есть время, и они умудряются одновременно работать спицами и… читать. Все операции доведены до автоматизма. А вот подготовка к вязанию — тяжелый труд: пух стирают, сушат, выбирают волос, пушат, вычесывают гребнем. Потом начинают прясть, сучить, строчить… При этом в доме чистота и порядок: пуховязание — чистый промысел.

Раньше вязальщицы обязательно держали одну-двух козочек, чтобы пух был свой. Но в 1960-е годы колхозников поставили перед выбором: либо корова, либо коза. Сейчас, может, и рады завести коз — пасти некому, но небольшие козоводческие хозяйства в области есть. Однако местного пуха — короткого и теплого, из которого вязали настоящий оренбургский платок, все-таки мало, и он уходит в основном в Германию и Китай. Потом у Германии или Китая, или Новой Зеландии его может купить оренбургская фабрика.

Редко кто из вязальщиц ставит сегодня во главу угла аутентичность платка. Куда как проще накупить волгоградского длинного, плохо греющего пуха или заморской пряжи. Изделие тоже будет нежным, теплым, пушистым, красивым. Но от оренбургского пухового платка в нем останется только название.

«Паутинка» — это прежде всего местный пух. Есть сырье —

есть платок, нет сырья… Одним словом, традиция «паутинки» — это традиция красоты.

 

Материал опубликован в журнале "Декоративное искусство" #5/416

Текст: Степан Петров

Фото: Александр Мирзаханов

На фото фрагменты коллекционных платков

Оренбургский областной
музей изобразительных искусств