Большие международные выставки, организуемые приглашенным куратором, в формате венецианской биеннале существуют с 1999 года. Первым такой проект сделал швейцарец Харольд Зееман. Двенадцать лет спустя его соотечественница Биче Куригер представила на суд общественности выставку «ILLUMInations», что можно перевести и как «Освещение»/«Озарение», и как «Просвещение»/«Цвет нации», и даже «Свет искусства». Очевидно имеется ввиду, что “другого будущего, кроме намеченного искусством у человечества нет”. Эта цитата из нобелевской речи Иосифа Бродского, поэта, нашедшего покой на венецианском кладбище на острове Св. Михаила, подходит к девизу всех последних биеннале в Венеции (Даниэль Бирнбаум «Создавая миры», 2009; и Роберт Сторр «Думай чувствами, чувствуй мыслями», 2007), что лишний раз свидетельствует об амбициях и уровне этой старейшей художественной институции, главного смотра состояния современного искусства в мире. Предложенная куратором, тема получила широкий ассоциативный ряд, предварительно заявленный на пресс-конференции в Москве. Это и искусство средневековых иллюминированных рукописей, и персидская философия XII века от «Рассветной теософии» до «Книги часов» (сборника псалмов и молитв для инвокации световых существ) Сухраварди, далее идеи эпохи Просвещения, в частности ордена Иллюминатов, который был  призван стать средством постепенного создания гармонического  общественного   строя   свободы   и   равенства, всемирной республики без сословных  различий,  религиозного гнета, монархического деспотизма, без войн, национальной  вражды,  общества основанного на принципах, продиктованных природой человека и утвержденных образованием, тему «ILLUMInations»  подхватывают поэтические «Озарения» Артюра Рембо в XIX веке и «Озарения» Вальтера Беньямина (ХХ век), философа, работы которого стали теоретической основой современного искусства, и несомненно, близки куратору биеннале своей неоднозначностью, принципиальной незавершенность и неисчерпаемостью мысли, позицией исследователя скорее задающего вопросы, чем настаивающего на ответах.

Куратор «ILLUMInations» - Биче Куригер, историк искусств, основатель авторитетного арт-журнала “Parkett”, который она возглавляет почти 30 лет и почти 20 лет курирует Кунсхалле в Цюрихе, расшифровывая идею проекта делает акцент на слове нация. «Сегодня само слово “нация” стало особенно острым в политическом контексте, и где, как не в искусстве, мы можем проанализировать ситуацию и иронизировать над ней, — говорит куратор. — Биеннале — один из самых важных форумов в мире для распространения и освещения текущих событий в международном искусстве. Название основного проекта буквально привлекает внимание к важности таких попыток в нашем глобализованном мире. Биеннале всегда поддерживалась международным духом, и сегодня это происходит даже в большей степени, когда сами художники стали разносторонними мигрантами и культурными туристами».

Проект «ILLUMInations» — это работы 82 художников из разных стран мира (зачастую понять из какой именно, не так просто, современные художники получают образование, живут и работают чаще всего совсем не там где они родились). Среди участников как звезды первой величины (Маурицио Кателлан, Мартин Крид, Сонг Донг, Клара Лиден, Элад Лассри, Зигмар Полке, Филипп Паррено, Синди Шерман, Сиприен Гайяр, группа «Желатин», лауреаты золота нынешней биеннале «за вклад в искусство»  Элен Стюртевант и Франц Вест и другие), так и молодые авторы, включая российскую художницу Анну Титову.

Основной проект традиционно располагается на двух площадках в первом павильоне биеннале - палаццо Экспозиционе, открытом в Джардини 1995 году, и в Арсенале.

В Джардини экспозиция разворачивается вокруг центрального зала, где выставлены три полотна великого венецианца художника XVI века Якопо Тинторетто. Его «Перенесение тела Святого Марка», «Тайная Вечеря», «Сотворение животных», демонстрирующие, что задачи по передаче света и духовной энергии успешно решались в изобразительном искусстве задолго до появления новых технологий, по замыслу куратора они также призваны утверждать связь contemporary art с историей искусства.

Произведения сосредоточенные вокруг этого зала создают разнонаправленные векторы ключевых тем биеннале – это работы асамбляжного типа, со сложной системой растрированных изображений, иллюстрирующие восприятие человеком световых и оптических волн Зигмара Польке и линеарная графика Р.Х. Куэйтмана.

Далее экспозиция выставки разворачивается по принципу распространения смысловых, ритмических и визуальных волн. На это ориентирует и инсталляция, размещенная перед входом в павильон, молодой марокканской художницы Латифы Эшак «Фантазия» из диагональных пустых флагштоков.

Тема «учение – свет» и «просвещение наций» заявлена в световой инсталляции Амалии Пика «Диаграммы Венна», иллюстрирующей метод визуализации отношений между множествами. Этой работой художник напоминает о диктатуре в Аргентине, когда под запретом оказались общественные собрания и изучение теории относительности.

Карл Холмквист назвал свое граффити «Право на образование», он покрыл стену миксом из лозунгов и абсурдистских текстов. Рядом его же модель дома времен Мусолини из пригорода Рима («Монумент») – это памятник поэтам, художникам и ученым. А в центре зала размещена еще и витрина с книгами, различными инструментами и предметами, которые могут понадобится в творческом процессе начинающему художнику («Художественное исследование»). Хотелось бы отметить, что из всех участников основной выставки, именно работы Карла Холмквиста, показались наиболее созвучными представленному в Российском павильоне Борисом Гройсом проекту «Пустые зоны» Андрея Моностырского и группы «КД».

Представляется особенно ценным, что практически все сюжеты выставки завязаны между собой, обыгрываются на контрастных, или напротив, на смысловых параллелях. Так рядом со сложнейшими по композиции и цветовому решению произведениями Тинторетто размещены аскетичные и минималистичные (белым по белому) работы Бруно Якоба. Или всполохи света (вулканы, северное сияние, светофоры) в работах Джека Голдштейна соотносятся с изображениями тьмы на больших полотнах Кристофера Вула.

Образы глобализации по разному исследуются и в коллажах из видовых открыток Америки и этикеток польского пива у Сиприена Гайяра, а также в инсталляции Наира Баграмяна, соединившего объекты из реальных и фальсифицированных отходов производства с реди-мейдами: емкости для производства пластмассы и меню венецианского ресторана.

Нелинейность экспозиции усиливают четыре парапавильона, заказанные трем художникам, это архитектурные объекты внутри больших биеннальных павильонов. Парапавильоны - настоящая экспозиционная находка куратора. В палаццо Экспозиционе многоугольный парапавильон художника Моники Сосновской. Внутри него размещены работы Дэвида Голдблата, представившего черно-белые портреты и истории, рассказанные выходцами из африканских и ближневосточных стран, совершивших различные преступления. Внешний периметр парапавильона покрыт обоями, на фоне которых экспонированы кинетические объекты с урбанистическими звуками Харуна Мирзы.

Чучела голубей итальянского художника Маурицио Кателлана («Туристам») оккупировали фасад и потолочные перекрытия почти всех залов, они заставляют постоянно задирать голову и по-новому прочувствовать неоклассический дух пространства палаццо Экспозиционе. На фасаде, кроме вездесущих голубей, экспрессивное граффити названия проекта «ILLUMInations», выполненное Джошем Смитом.

Вариативные автопортреты Синди Шерман (во весь рост и на всю стену) занимают  в Джардини целый зал. Надолго приковывает внимание зрителей зрелищный сюрреалистический фильм-диалог Омера Фаста, совмещающий документальные и постановочные сцены со сложными спецэффектами, не уступающими голивудским боевикам, и его же инсталляция-аттракцион, разговор двух бутафорских голов, связанных не только темой диалога, но и волосами.
Выставка основного проекта продолжается в Арсенале. Линейность экспозиционного пространства здесь с самого начала сбивается лабиринтом Сонг Донга (он же один из четырех биеннальных парапавильонов), выстроенным из мебельных створок. Эта работа – часть большого проекта Intelligence of the Poor, который посвящен «архитектуре» трущоб. Биеннальная часть - инсталляция из ста дверей от гардеробов, собранных в пекинских семьях, называется Enclosure Movement («Огораживание»). В Пекине старые шифоньеры выносили на улицу и использовали как мини-сараи.

Второй  парапавильон Cонг Донга – реконструкция реального пекинского дома с надстроенной голубятней, в которой также можно жить и хранить вещи (жилые помещения в Китае достраивать запрещено).

Видеоинсталляция Романа Ондака «Stampede» строится на эффекте вытеснения света тьмой. Его «Капсула времени» усиливает эту тему, она представляет собой бурильный снаряд, спасший жизнь чилийским шахтерам, символ победы над мраком.

Май-Ту Перре продолжает предъявлять артефакты вымышленного мира, где правят женщины. Этот проект художник развивает во многих выставках. А Андро Векуа пытается преодолеть «затмение памяти», воссоздавая в архитектурных моделях виды советского Баку.

Выполненная из кожи, гигантская птица-вампир Николоса Хлобо через мифологию подхватывает тему Востока. А звуковое сопровождение – песня, исполненная  художником во время грозы, воплощение ночных страхов.

Масштабный 24-х часовой видеоколлаж «Часы» американского художника Кристиана Марклая, получившего золотого льва за лучшую работу на этой биеннале (российские зрители видели ее в московском  «Гараже») развивает тему времени. В более драматичном ключе ее продолжают монументальные скульптуры из воска нью-йоркского швейцарца Урса Фишера. Он представил трехчастную инсталляцию. Пятиметровую копию маньеристкой скульптуры «Похищения сабинянок» итальянца Джованни Болонья (1583, Лоджия деи Ланци, Флоренция) и, стоящего перед ней «посетителя» (портрет друга художника в масштабе 1:1), с зажженным фитилем на голове, который плавится буквально на ваших глазах. Та же судьба уготована креслу из мастерской художника.
Иначе воспринимает тему света Джеймс Таррел. Входя внутрь его инсталляции, зритель попадает в светящееся цветовое пространство (его выставка 11 июня открывается в «Гараже»).

Цвет и свет присутствует и в работе Анны Титовой “Вы здесь уже когда-то бывали”. Ее прозрачная красивая цветная конструкция-витраж, дополнена абстрактной металлической скульптурой на тонких подставках из переработанного производственного мусора. Предполагается, что эта пространственная структура и сложная игра с материалами, разоблачают иллюзии архитектурных утопий  и демонстрируют саморазрушение урбанистических пространств.
Куратор постоянно обыгрывает в экспозиции возможные соотношения света и тьмы. Работы одного художника могут располагаться в контрастных пространствах (темном – светлом). Как, например, инсталляция с неоновыми лампами и живопись Навида Наура.

Инсталляция Розмари Троккель «Замени меня», представляет собой чрезмерно длинный диван, чехол которого неравномерно окрашен черной краской, интенсивность черного усиливается к одной из сторон, на диван брошен черный мохнатый плед. Объект вызывает чувство тревоги, и, несмотря на свою утилитарную сущность, отнюдь не располагает к уютному времяпрепровождению.
Фотоинсталляция Шэннон Эбнер «From The Electric Comma Series» также знакома русскому зрителю по выставке в «Гараже» «Когда наступает сейчас», художник работает со знаками и буквами-символами отснятыми ею в самых разных местах, собранные вместе и выстроенные в визуальные композиции они приобретают новые смыслы.

С архивом цивилизации работает и Элизабет Бенасси, в ее техноинсталляции на архаичных экранах, в хаотичном режиме прокручиваются тексты о фактах из жизни деятелей культуры, попавших в поле зрения СМИ.

Видео Эмили Уовдил обращено к истории искусства, светоносности готических витражей, соотношению в них сакрального и эстетического. Канонический проект для данной биеннале.

Парапавильон венского художника Франца Веста – вывернутый вовне интерьер реальной кухни – метафора кухни творческой – пример искусства взаимодействия, к которому стремится автор. Его же скульптура завершает основной проект в парке за Арсеналом. Эти два высказывания художника, лауреата золотого льва «за вклад в искусство», позволяют составить представление о его творческом методе, обязательным элементом которого является взаимодействие произведения со зрителем. Так крупномасштабные алюминиевые скульптуры Веста являются увеличенными вариантами «Adaptives» - это серия объектов, которые автор считал завершенными художественными произведениями, только когда зритель совершал с ними какие-либо действия.

И в главном павильоне в Джардини и в Арсенале, много светящихся работ. В одном случае они маркируют пространство, как козырек из лампочек Филиппе Парено перед центральным залом с работами Тинторетто, в другом выстраивают связи между двумя площадками биеннале – сияющие подиумы  Моники Бонвичини в Арсенале, символизирующие 15 ступеней к Деве из  «Благовещания» Тинторетто.

Расположенная в Джаржини минималистическая инсталляция Питера Фишли и Дэвида Вайса из цементных блоков с проекцией изображения Луны («Пространство 13») вступает в диалог с арсенальным проектом Фабиана Марти «Встреча этого» (вероятно, имеются ввиду оптические иллюзии), соединившим крупномасштабный минимализм, психоделические объекты и галлюцинаторную видеоисторию «О, солнце», отснятую на iPhone, про пальмы и солнечные блики.

Про свет и работы молодого художника, получившего серебро на этой биеннале, Харуна Мирзы, представленные сразу на двух площадках основного проекта. Та что в Арсенале – светозвуковая инсталляция с нимбом, основана на эффекте акустического шума от сбоев в электрической цепи. Вторая его саунд-инсталляция представлена в Джардини, в павильоне Моники Сосновской.

Основная тема биеннале раскрыта в проекте во всех возможных ракурсах, экспозиция выстроена виртуозно, но именно это стало поводом для критики, убеждающей всех в том, что куратор полагалась прежде всего на внешние характеристики. Ее обвинили в установках на тематизацию вместо проблематизации, а также в ставке на гигантоманию, декоративность и блокбастер. А в целом проект получил ярлык примитивно-тематической выставки.

При том, что в экспозиции действительно не мало масштабных работ (Эбнер, Троккель, Фишер, Хлобо, Шерман, Марти), в целом, выставка гораздо менее авторитарна, чем, например, предыдущая (Даниэль Бирнбаум «Создавая миры», 2009), которая была выстроена более линейно, и производила впечатление инициации, которую проходил зритель под надзором куратора, наделенного неким сверхзнанием и заранее рассчитавшим все возможные реакции. Кстати, тогда основной проект тоже подвергся шквалу критики, за герметизм и музейность. Основная выставка нынешней биеннале в исполнении Биче Куригер уж точно лишена этого недостатка, она открыта и истории искусства, и синтезу искусств, и массовой культуре.

Идея открытого искусства поддерживается и интерактивными работами, например, пластилиновой комнатой Нормы Джин в Джардини, где зрители создают тотальную инсталляцию в черно-бело-красных цветах египетского флага.
Биеннале может убедить российского зрителя, даже приехавшего в Венецию впервые, в причастности России глобальному миру искусства. Что связано и с тем, что в ней участвует немало зарубежных художников уже знакомых по выставкам в Москве. И большим представительством искусства из России в параллельной программе биеннале. 

Биче Куригер не претендует на создание идеальной формулы большого проекта, она предлагает открытую модель чреватую множеством как hapyy ending, так и the end of days (концов света). Здесь свет уравновешен тьмой, декоративность брутальностью, а резкая смена масштаба нужны куратору не для подавления зрителя, а для настройки оптики, или переключения с одной волны на другую, как игра с размерами у Кэролла в «Алисе в стране чудес». Для вовлечения зрителя в процесс самонастройки на восприятие искусства, облегчающий получение нового опыта. А позиция самой  Куригер – это взгляд из будущего и на все нынешнее современное искусство, и на понятие «наций», очертания которых в глобализированном мире угадываются уже с трудом. И проявить такую оптику позволяет участие в экспозиции работ Тинторетто.

Подробнее о других проектах биеннале читайте:

Репортаж из Венеции, продолжение

Венецианская Биеннале, Российский павильон

Текст и фото Ирины Сосновской